Венедиктов алексей алексеевич биография национальность. Алексей Венедиктов: биография, личная жизнь, семья, журналистика и книги
Алексей Венедиктов – российский журналист, главный редактор и ведущий радиостанции «Эхо Москвы», президент телекомпании «Эхо-ТВ».Общественность оценивает Венедиктова крайне противоречиво. Одни считают его рупором демократии, борцом за свободу и главным оппозиционером власти, другие о нем высказываются как о человеке, который стал символом продажности и непорядочности, но все сходятся во мнении, что без него и его информационно-разговорной радиостанции жизнь была бы более скучной.
Детство и семья Венедиктова
Родился Алексей Алексеевич 18 декабря 1955 года в Москве. Его мать была врачом-рентгенологом, отец служил на подводной лодке и погиб за неделю до рождения сына. Оба деда воевали. Один – в СМЕРШе, второй был военным хирургом.Венедиктов отмечал, что в детстве был в основном предоставлен самому себе, и считает себя человеком, который сделал себя сам.
Алексей Алексеевич окончил школу с углубленным изучением французского языка. В армии не служил из-за слабого зрения. Потом учился на вечернем отделении пединститута на историческом факультете и работал вначале лаборантом в учебном заведении, потом почтальоном. При этом активно пользовался возможностью читать не только отечественные печатные издания, но и зарубежную прессу, сравнивая подачу новостей и формируя собственное мнение.
Получив высшее образование, с 1978 года 20 лет был учителем истории в школе, отличник народного образования РФ. Вместе с тем, необходимо отметить, что в одном из своих интервью для журнала «Максим», Венедиктов признавался, что у него якобы были сексуальные отношения со старшеклассницами, которых он соблазнял, используя свой статус.
Карьера Венедиктова на радио «Эхо Москвы»
На «Эхо» был приглашен своими друзьями, учредителями радиостанции Сергеем Корзуном и Сергеем Бунтманом. Вначале работал корреспондентом и газетным обозревателем, позже стал политическим обозревателем.Вспоминая прошлое, гордится тем, что в 1993 году находился в Белом доме и освещал происходящие там исторические события, а в 1994 году у него хватило смелости и журналистской смекалки, чтобы помочь выбраться из плена в Чечне 14-ти российским офицерам.
Тогда в составе делегации из журналистов и депутатов он был направлен к Дудаеву за пленными контрразведчиками. Когда им было объявлено, что офицеры якобы отказываются ехать, и было ясно, что их запугали, возникла опасность вернуться ни с чем, не выполнив возложенную на них миссию. Алексей, несмотря на присутствие вооруженных головорезов, нашел выход из ситуации – предложил бойцам в микрофон сказать свое имя и то, что они сами не хотят домой, чтобы отчитаться перед их матерями. Это был беспроигрышный ход, ребята дрогнули и согласились вернуться. За этот неординарный поступок он впоследствии был награжден медалью Совета Безопасности РФ.
В 1995 году Венедиктов стал руководителем информационной службы, в 1998-м его избрали главным редактором. За время работы на радио создал большое число авторских программ, среди них «Прямая речь», «48 минут», «Без посредников», «Безвластие».
Создание Венедиктовым телекомпании «Эхо-ТВ»
Карьера Алексея на радио динамично развивалась. Сохраняя должность главреда «Эхо Москвы», в 2002 году он стал главой телевизионной компании «Эхо-ТВ», идея создания которой возникла после того, как закрылось ТВ-6 и много представителей журналистской профессии остались без работы. Впоследствии эта компания позицировалась как партнер международного телеканала RTVi, осуществляющего вещание для русскоговорящей аудитории вне страны. Одновременно Венедиктов возглавлял также радиостанцию «Арсенал», приобретенную в качестве подстраховки на случай запрета «Эха Москвы» из-за ее позиции, отличной от официальной.В 2006 году глава редакции был соведущим Светланы Сорокиной в передаче «В круге света» на телевизионном канале «Домашний». В 2007 году он стал членом совета директоров компании «Эхо Москвы», являясь на то время обладателем 18 процентов акций.
Не раз высказывал мнение, что с информацией необходимо работать осторожно, так как она способна не только привести к банальным ссорам между обычными людьми, но и стать причиной глобальных катастроф, крушения финансовых рынков и разрыва дипломатических отношений между странами.
Венедиктов и Путин
Владимир Путин называл Венедиктова врагом и заявлял, что ему придется отвечать за все сказанное в эфире. Тем не менее, он поздравил его с 50-летием, пожелав успехов в работе, а в 2008-м – с Днем народного единства. 
В этом же году Владимир Путин, бывший в то время премьер-министром, на встрече с руководителями масс-медиа в Сочи подверг резкой критике освещение «Эхо Москвы» военных действий в Южной Осетии. Позднее инцидент был обнародован в американском еженедельнике New Yorker в статье «Эхо во тьме».
Общественное признание Алексея Венедиктова
Венедиктов является постоянным членом делегации России на сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы в Страсбурге, он – один из авторов декларации «Московская хартия журналистов», а также член Общественного совета при ГУ МВД столицы.Заслуги Алексея отмечены многими наградами, среди них медаль ордена «За заслуги перед Отечеством», премия «Лучшие перья России», ежегодная журналистская премия «Элита», высшая госнаграда Франции - орден Почетного легиона и другие.
Личная жизнь Алексея Венедиктова
Алексей Алексеевич женат. Его супруга Елена (до замужества Ситникова) окончила МГУ, с 1993 года тоже трудится на «Эхо Москвы». У пары есть сын Алексей, который появился на свет в ноябре 2000 года.Венедиктов относит себя к поклонникам Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана, увлекается чтением мемуаров, детективной литературы и фэнтези, а также собирает комиксы.
Считает, что политика Путина и Медведева вредна для страны и подвигает Россию к опасной черте. Она приведет, по мнению журналиста, к росту существующих проблем, которые в своем большинстве связаны с государственным устройством, молодежным экстремизмом и изоляцией элиты от народа.
Алексей Венедиктов
- О чём вы мечтаете?
Мечтаю увидеть внука от сына, которому 17 лет. Увидеть следующее поколение Алексея Венедиктова и спокойно уйти в вечность. Больше ничего не надо, всё остальное у меня есть.
- Как у вас складываются отношения с сыном?
У нас партнёрские отношения. Когда человеку 17 лет, он выше тебя ростом, необходимо понимать, почему и что он хочет. Необходимо помогать ему в том, чтобы он реализовал свою мечту.
Его ошибки будут его, а не мои ошибки. Этому я учу. Главное, чтобы папа был рядом всегда, когда нужна помощь. И даже когда не нужна.
- Последний пример, когда вы ему помогли с чем-то серьёзным.
Он хочет быть лётчиком гражданской авиации. Я договорился со своими друзьями в «Аэрофлоте» - он получил возможность ходить и заниматься на симуляторах, на которых тренируются настоящие пилоты. Не каждому это позволено, но у меня есть друзья, которые выполнили мою просьбу. Сын в восторге, у него получается или не получается.
Не получается - это его ответственность, получается - это моя удача.
Недавно у сына возникло желание прыгнуть с парашютом. Конечно, я был против, а мама лежала с валидолом. Тем не менее, сын убедил, что это серьезно, что ему надо себя испытать, что это не баловство, не каприз. Я опять договорился с друзьями: на подмосковной базе мне нашли хорошего тренера. Даже, если я понимаю, что это каприз, и баловство, значит, я помогу его капризу и баловству осуществиться.
- Никогда не было ощущения, что каприз и баловство могут перейти какие-то границы?
Конечно. Сын - человек достаточно свободный. У меня одни границы, у него другие. Я думаю, что я должен идти за его границами, а не он за моими. Кажется, что пока я рядом, он будет пробовать больше, будет более безответственным. Зачем я буду сейчас его ограничивать? Его жизнь потом ограничит.
- Когда вам было последний раз по-настоящему страшно?
По-настоящему страшно было в 94-м году в Чечне - меня вывели на расстрел. Это было так страшно, что я ничего не помню. Всё как в тумане.
Я только помню эту стену, выщербленную пулями, к которой они меня поставили.
Я жил с этим страхом, я живу с этим страхом.
- За что вам больше всего стыдно?
Стыд - это такое же чувство как любовь, которое ржавеет, осыпается, снова возникает. Чтобы совсем было стыдно, чтобы я жил с этим чувством - такого нет. Есть какие-то поступки, но чтобы я всё время вспоминал, как о Чечне, - нет, такого. Нет, пожалуй. Ничего такого я в своей жизни непоправимого не сотворил. Непоправимого!
- Расскажите о последнем стыде, который вы вспоминаете.
Не помню.
- Чего вам не хватает в жизни?
Времени.
- Как справляетесь?
Никак не справляюсь. У меня столько дел, друзей, идей, замеса, поездок, что я просто рушусь без сил и вынужден отменять какие-то свои истории.
- Это обидно - отменять какие-то свои истории?
Я отношусь к этому философски. Это же жизнь, всегда должно чуть-чуть не хватать. Невозможно всё имплантировать, это скучно.
Всегда должно оставаться чувство неутолённого голода.
Просто сил нет, времени, жалко. Но это теоретически жалко, а на самом деле требует отбора. Тогда ты живёшь более качественно: ты отбираешь встречи, людей, занятия, сериалы, книги, фильмы. Отбор - это всегда хорошо.
- Какие у вас принципы отбора?
Интуитивные абсолютно. Сегодня я выбрал вот так, а завтра, может быть, в той же ситуации я выбрал бы другое. Принципов нет.
- Когда вы последний раз плакали?
На каком-то сериале или кино. Что-то такое сентиментальное из меня выжали. Я не всплакнул, но глаза налились.
Если говорить серьезно - плачу, когда умирают друзья, уходят близкие люди. Трудно иногда держать себя в узде, когда люди уходят. Моложе меня - особенно.
Скажите мне, молодому, неопытному журналисту, можно ли заниматься журналистикой в России, и при этом ни разу не делать что-то, что мне не хочется, за деньги? Не торговать собой.
Нет, невозможно.
Журналист - это профессия, также как профессия врач или профессия столяр, или профессия политик. Ты нанимаешься за деньги для того, чтобы выполнить заказ.
У нас в коридоре фотографии людей, но с половиной я бы в жизни не встречался, если бы не моя профессия, потому что они интересуют нашу аудиторию. Я за заработную плату с ними работаю, как любой журналист. Замените слово «журналист» на «врач». Можно, чтобы врач не за деньги оперировал? Можно, только он голодный будет и у него руки будут дрожать. Это профессия, вы за неё получаете деньги.
Опять же - есть мои моральные стандарты, есть мои профессиональные стандарты. По моим моральным стандартам делать интервью с господином Ле Пеном, главой тогда Французского нацфронта, это никак. Но он пришёл в моё рабочее время, и я сделал, и получил за это зарплату от «Эхо Москвы», а не от Ле Пена.
Если дать возможность журналисту выбирать с кем он работает - это неправильно.
Это как врачу выбирать: я не буду оперировать женщин или я не буду оперировать мусульман, или я не буду оперировать ещё кого-то - это неправильно, ты получаешь зарплату за эту работу, ты должен сделать.
- Это сложно - приводить какие-то профессиональные стандарты в соответствие с личными?
Нет. Я напомню, что по первой жизни я учитель истории. У меня бывали дети абсолютные негодяи, но я обязан был их учить. Мои моральные принципы, - послать их вон, чтобы они не мешали классу. А мои профессиональные принципы - дать им образование и поставить им итоговую оценку. Просто надо понимать, что или ты меняешь профессию, или ты становишься отшельником, уходишь, садишься на столб, тогда твои моральные принципы в порядке.
Меняй профессию, если моральные принципы мешают тебе работать.
Меняй профессию, если моральные принципы мешают работать.
Если бы вы могли сейчас получить от судьбы карт-бланш на то, чтобы мгновенно освоить абсолютно любую новую область. Что бы вы освоили?
Я бы освоил английский. Этого мне не хватает в жизни. Незнание английского языка в моей жизни и в моей профессии - это тяжёлая история.
Я бы попросил, помимо, как обычно, здоровья, долголетия, всем счастья и пусть никто не уйдёт обиженным, я бы попросил знание языков - английский и китайский.
- Английский, китайский, а ещё какие языки?
Все! Вообще все! Надо с людьми общаться. Счастье - это коммуницирование с другими людьми, обмен взглядами. Между нами не должно стоять языкового барьера.
- У вас есть рецепт, как добиться успеха в журналистской профессии и при этом не поехать головой?
Смотрите, нет никакой журналистской профессии. Есть масса разных профессий. Я, например, очень хороший интервьюер, неплохой модератор и отвратительный новостник. Это всё журналистская профессия. Поэтому надо самосовершенствоваться в профессии.
В нашей профессии журналистской нет никаких ограничений. Никаких!
Если ты самосовершенствуешься, если ты любопытствуешь, если ты готовишься, то тогда ты становишься всё лучше и лучше. Ты упорно можешь заниматься самообразованием, тебе абсолютно не требуется каких-то сложных или дорогих предметов. Просто надо стараться.
- Какие черты в себе вы больше всего не любите?
Трусость. Я постоянно трушу, всегда в этом состоянии, всего боюсь. Боюсь смерти, потери близких, летать на самолёте, быть далеко от сына, если с ним что-то случится. Я всего боюсь.
- Как справляетесь с этим?
Вот я сижу же здесь (в редакции «Эха» - И.С.) . Глаза боятся, а руки делают.
- Как вы боретесь с ленью?
Я не борюсь с ней, я мечтаю о ней.
Лень - это праздник. Я могу остаться дома, отменить всё, взять книжку или iPad, закрыть дверь в комнату и лениться целый день. Поэтому я очень люблю летать самолётами, когда телефоны не работают. Ты лениво сидишь в кресле и не другие выбирают за тебя, что тебе делать. Просто сидишь ты один. Короче, я не борюсь, я отдаю себя на волю лени. Но она у меня слабая, побеждает редко.
- А для вас выбирают другие, что вам делать?
Нет, это обстоятельства. И я должен среди обстоятельств выбирать, что я делаю. Другие не выбирают, никто и никогда.
- Последняя книга, которая на вас повлияла?
Я даже не могу сказать. Я читаю не с целью влияния, а с целью расширения образования, если говорить о non-fiction. Ну, вот книга Петра Авена «Время Березовского» вызвала во мне огромное чувство брезгливости.
Для меня Березовский всегда был врагом. Для Авена был в значительной степени другом. Это я должен был написать такую книгу и стремиться к такой цели - к его умалению и искажению. А получилось наоборот. Как правильно сказал Демьян Кудрявцев, «обычно после драки кулаками машут проигравшие», а тут победитель. Березовский умер и ответить некому. Это вызывает чувство брезгливости.
Она лицемерная, она претендует на то, что она исчерпывающая, она не является исчерпывающей, она искажает ту историческую реальность, в которой я сам существовал и был, как говорит Екатерина Шульман, «актором». Я вижу, где враньё, я вижу, где передёргивание, понимаю, что это не случайность, это не ошибка. Это сознательное выстраивание мифа.
Для меня Березовский всегда был врагом. Для Авена был в значительной степени другом. Это я должен был написать такую книгу и стремиться к такой цели — к его умалению и искажению. А получилось наоборот. Как правильно сказал Демьян Кудрявцев, «обычно после драки кулаками машут проигравшие», а тут победитель. Березовский умер и ответить некому. Это вызывает чувство брезгливости.
Я согласился участвовать в дискуссии с Авеном в январе в Екатеринбурге по поводу этой книги, где я уже сказал ему всё, что я про это думаю. Я сказал это публично, ещё скажу в «Ельцин Центре». Но это та книга, которая вызвала во мне желание вне книжного мира про неё сказать в негативном смысле.
- Вы хотите написать книгу-опровержение?
Я могу написать такую книгу, но я не буду её писать. Я даже могу написать такую книгу, которую написал господин Вольф про Трампа, но я не буду её писать.
- Почему?
Потому что жизнь не закончилась, потому что люди меняются, потому, что как только ты заканчиваешь писать, это становится отдельной историей. Мне это зачем? Люди меняются. Я знал Путина другим. Какой он настоящий - тот, который был, какой он сейчас или тот, который будет? А книга останется на какой-то точке, я буду выглядеть смешным. А зачем я буду выглядеть смешным?
- Идеи или мысли, о которых вы чаще всего думаете за последнюю неделю?
Да я как-то думаю о смерти, потому что я человек уже поживший.
Я думаю, что будет с моей семьёй, когда меня не будет.
- Как бы вы хотели умереть?
Заснуть и не проснуться, ничего героического.
- Что будет с семьёй?
Ну, я как бурундук, зарываю стартовые капиталы в разных дуплах, я бы сказал.
- В российских?
В российских и не в российских, потому что семья будет выбирать сама, как она будет дальше без меня.
Ещё объясняю сыну тайны мироздания.
- Давайте приоткроем одну из тайн.
Если бы вы носили фамилию Венедиктов, тогда бы я вам объяснил.
- Какой главный кайф в том, чтобы быть Венедиктовым?
Это коммуникация с людьми новыми и неожиданными. Фамилия даёт возможность, фамилия - бренд. Люди хотят со мной знакомиться и разговаривать. Я начинаю знакомиться и разговаривать с людьми, с которыми я бы никогда не познакомился, если бы я не был тем, кем я есть. Если это люди интересные, значительные - это кайф. Они тебе добавляют угол зрения.
- Вас многие называют одним из лучших интервьюеров России.
И это правда.
- Что вы чувствуете по этому поводу?
Я чувствую, когда я обманываю их ожидания. Я чувствую неудобство, когда у меня интервью выходит, по моей оценке, на 4 - это значит, я не доработал на один балл. И это обязывает.
- Часто это бывает?
Каждый раз.
У меня очень мало пятёрочных интервью, я всегда перечитываю, пересматриваю, перелистываю, с маркером в руках, где я выпустил, где я не дотянул. Где я! Не где гость, а где я. И, конечно, это бывает часто. Каждый раз это бывает, грубо говоря.
- Пример последней недоработки вашей в интервью?
У меня в эфире был посол США Джон Хантсман после публикации кремлёвского списка. Через несколько часов. И поскольку был перевод - я не понимал нюансы его ответов, мои вопросы очень часто соскальзывали.
У меня было ощущение, что Джон Хантсман пользуется этим и уходит. Я его не могу дожать, потому что я не носитель языка, потому что дело в интонации, в нюансе, а не в переводе. И, несмотря на то, что интервью прогремело, агентства, все на него ссылаются, все мне звонили, говорили: «Хорошо ты его раскрыл»! Но я-то понимаю, что, если бы я говорил по-английски, если бы я слышал по-английски, если бы я был носитель языка, я бы сделал это лучше.
Ловить интонацию в интервью - самое важное. И когда человек уходит, увиливает, если ты делаешь это интервью на том же языке, ты это понимаешь, чувствуешь, туда прыгаешь. А если ты это делаешь с опозданием, ты выглядишь как клоун. А поскольку ты не хочешь выглядеть как клоун, ты этого не делаешь.
Я готов быть смешным, но тогда, когда я решаю, что сейчас мне выгодно быть смешным.
- Когда вам последний раз было выгодно быть смешным?
Когда вместо меня на пресс-конференцию к Путину пошёл Алексей Соломин и мы с ним, естественно, обсуждали не что спрашивать, а как спрашивать. И он сам сказал, что он хочет спросить про Немцова, и какой будет вариант, если до него спросят, а Путин плохо ответит. Я, зная Путина, сказал: «Скажи, что ты тупой и не понял».
Алексей встаёт, говорит: «Эхо Москвы, Владимир Владимирович, Алексей Соломин. Вот вы отвечали по Немцову, простите, что я не понял вашего ответа, я тупой». И в этот момент, я вижу по телевизору, я сижу, смотрю и вижу, что Путин не реагирует. И он поймал, что Путин не реагирует, и он говорит: «Ну я тупой, как наш главный редактор, вы же знаете. Мы тупые». И Путин говорит: «Да, бывает». То есть Путин решил, что он сделал меня смешным, зал заржал, я думаю, страна заржала. Но он 15 минут отвечал про Немцова!
То есть ты становишься смешным специально, зато получаешь результат для слушателей. Ты придуриваешься, и пусть над тобой смеются, но ты работаешь в этот момент. Это вопрос инструментария, ты должен получить содержательный ответ. Для этого ты можешь быть весёлым, злым, тупым, смешным, потому что работаешь на слушателя.
Это работа, это снятие масок, это театр, это сцена, у тебя роль шута.
- Какая у вас роль по жизни?
Я руководитель. Нет! Я организатор, я не руководитель, мне это неинтересно уже.
Я организатор. Я организую процессы, я организую встречи, я организую площадки, я коммуникатор, я организатор, я лоббист, вот у меня такая по жизни роль.
Я считаю, что если что-то нужно сделать, провести какую-то мысль, какую-то идею, то пользуясь своими знакомствами, пытаюсь всадить в голову своих собеседников, объясняя им, почему это, с моей точки зрения, правильно.
- Можете привести пример такой лоббистской деятельности?
Например, я четвёртый год начальник штаба наблюдателей за выборами в Москве. Мы выстроили в Москве такую систему, что начиная с 13-го года голоса нельзя украсть.
В Москве подсчёт абсолютно точный. Я выстраивал эту схему вместе с другими, я предлагал решения, я предлагал ходы. Некоторые принимались эффективно, некоторые не принимались, к сожалению, но, тем не менее, мы в Москве эту схему построили. Не знаю, как будет в этом году, но на выборах мэра, а затем на выборах в Госдуму, в Мосгордуму и на муниципальных выборах последних, голоса не крали. Там где-то были сбои, но, в целом, в Москве голосование идёт честно. И эта схема, я надеюсь, сработает и на выборах президента.
Вот, пожалуйста, моя лоббистская деятельность абсолютная - как сделать так, чтобы люди доверяли результатам подсчёта голосов. Я не говорю, выборов, а подсчёта голосов. Собственно, вот.
- А вы сами доверяете выборам?
- А что есть смысл?
Работа, друзья, семья. Или, вернее в обратном порядке - семья, друзья, работа.
- Три вещи, о которых вы говорили с сыном за последний месяц?
Мы последнее время говорим об отношениях с женщинами.
- Что вы говорите?
Что он спрашивает, то я и говорю. Я же не лезу к нему со своими разговорами. Мы говорили о деньгах, которые он не зарабатывает, но которые я ему предоставляю, как относиться к деньгам.
У него фиксированная сумма, которую он не расходует. Вернее, он тратит столько, сколько ему надо, а не столько сколько есть. Остаток каждую неделю сгорает, то есть он не накапливает.
Я воспитываю ответственное отношение к деньгам, которые он не зарабатывает. Но он уже зарабатывает, это другая история.
Мы стали говорить последнее время не о политике, но об уличных историях. О выходе молодёжи на улицы, о демонстрациях, об участии в протестных акциях. Он не выходит пока, но хочет.
- Вы сами считаете, что ему надо идти на протестные акции?
Это как он решит, я ему сказал, что папа всегда рядом. Просто, когда ты принимаешь решения, ты должен понимать и соотносить это со степенью риска изменений в твоей жизни.
Ну, обычная отцовская история: если ты считаешь, что оно того стоит, значит, придётся идти, но при этом надо помнить это, это и это.
У вас бывали какие-то решения, когда вы понимали, что риск был велик, степень риска очень великая, и вы всё равно делали?
- «Эхо Москвы» всё состоит из таких бесконечных решений. Когда тебе говорят, что если интервью Навального выйдет, ты будешь уволен, то ты выпускаешь интервью.
- Вам говорят?
Да, впрямую. Господин Лесин, это был 14-й год. Напрямую сказал. Я перезвонил из суда, я вёз это интервью, он был дома, под домашним арестом. Я говорю: «Ребята, мы интервью ставим, готовьтесь перехватить радиостанцию».
Но мне не говорят напрямую. Мне советуют скорее: «Тебе это зачем?»
Со мной так разговаривать нельзя: «Не надо».
Станьте главным редактором. Сделайте свою радиостанцию и делайте, как надо.
- Кто звонил?
Друзья. Мне звонят друзья, у меня нет начальника. Кто начальник у меня? Кто начальник у главного редактора радиостанции? Никто.
Звонили, когда мы опубликовали расследование по поводу собственности директора Федеральной службы безопасности. Его опубликовали, причём, без моего согласия. Просто на сайт поставили на автомате. Ну и, соответственно, друзья звонили. Говорили: «Зачем тебе это надо? Это неправда». Я говорю: «Неправда - пишите опровержение. Мы его разместим с большим удовольствием».
Слушайте, я старый волк. То, что является общественно-важным и вполне себе доказываемым, то я и не трогаю. Но бывают случаи, обратные, когда звонят и говорят: «Посмотри, у тебя просто там оскорбление на оскорблении». Смотрим - действительно так. Вынимаем. Звонят, говорят: «А у тебя в эфире…» Я выхожу и извиняюсь, если я считаю, что это было сделано неправильно.
Вот я вышел и извинился перед слушателями за то, что Ксения Собчак ворвалась в эфир к Леониду Волкову. Я извинился, хотя, на мой взгляд, это разруливать надо было по-другому. Но, поскольку я был в другой стране и садился в самолёт на 7-часовой перелёт, мне нужно было как-то отреагировать. Неадекватно, признаюсь, но для слушателей тех, которые были возмущены, мои извинения важны, ну я извинился. У меня не убыло.
- Как бы вы сами хотели отреагировать?
Да надо было ведущим взять и посадить Ксению рядом, за микрофон. И дать пять минут. На пять минут выяснить отношения.
Я с ведущими поговорил, когда прилетел, они говорят: «Ну, мы растерялись». Я говорю: «У меня к вам нет никаких претензий», я бы поступил так, а вы бы поступили вот так.
В следующий раз имейте в виду, что вы принимаете решение, у вас есть такая опция и не бойтесь меня рассердить своим неправильным решением, любое решение будет неправильным.
- Любое?
Любое, конечно, неправильно, потому что есть разные опции. И в случае, если происходит что-то, это уже сбой в системе. То есть сбой в системе произошёл, его теперь надо подвинчивать, а это уже такое - кишки наружу, гаечные ключи наружу. Поэтому не бойтесь ошибаться, не накажу никогда.
Семья Алексея Венедиктова
14.10.2018
Венедиктов Алексей Алексеевич
Российский Журналист
Новости и события
22.08.1990 Начала вещание радиостанция «Эхо Москвы»
Алексей Венедиктов родился 18 декабря 1955 года в городе Москва. За две недели до его рождения случилась трагедия: отец, окончивший Высшее военно-морское училище подводного плавания в Риге и проходивший службу в звании лейтенанта на одной из подводных лодок Северного флота, трагически погиб у берегов Камчатки.
В детстве был предоставлен сам себе. Все взрослые работали. Мама Элеонора Абрамовна Дыховичная трудилась врачом-рентгенологом в больнице. Бабушка Нина Абрамовна Дыховичная - Заслуженный строитель России. Её детищем является гостиница «Украина» в столице: она как инженер-конструктор спроектировала инженерную конструкцию этого строения.
Глядя, что все взрослые в семье заняты любимым делом, Алексей Венедиктов тоже начал искать своё место под солнцем. Сначала он окончил школу, где углублённо изучался французский язык. Потом стал студентом пединститута, где выбрал факультет истории.
Трудовую деятельность молодой человек начал еще в студенческие годы. Сначала он подыскал себе место лаборанта в одном из вузов. Потом устроился почтальоном, который разносил почту в дома, где жили иностранцы. Таким образом молодой человек получил возможность читать то, что публиковалось в иностранных изданиях, и сравнивать написанное с тем, что печатали советские СМИ. В армию молодого человека не взяли - у него было слишком плохое зрение.
После вручения диплома в 1978 году молодой историк отправился в школу. Он преподавал свой предмет детям на протяжении 20 лет и преуспел в профессии, став отличником народного образования Российской Федерации.
В 1990 году в столице появилась радиостанция «Эхо Москвы». Её создателями стали друзья Алексея Венедиктова - Сергей Бунтман и Сергей Корзун. Они и пригласили учителя-историка на должность корреспондента и газетного обозревателя. Довольно скоро начинающий журналист «вырос» до политического обозревателя. Знание истории и чтение иностранной прессы в студенческие годы здорово помогло ему в становлении. В середине 1990-х Алексей Венедиктов занимает кресло директора информационной службы «Эхо», а зимой 1998 года его выбирают главным редактором быстро набирающего популярность радио.
Журналист гордится тем, что в 1990-х помог выбраться из чеченского плена 14-ти российским военным. За этот поступок его наградили медалью Совета Безопасности РФ. В качестве журналиста Алексей Венедиктов нередко бывал и в других «горячих точках».
Карьера и творческая биография Алексея Венедиктова стремительно развивалась. Сохраняя за собой должность главного редактора «Эхо Москвы», он возглавил телекомпанию «Эхо-ТВ». Идея её создания появилась в начале 2000-х, после закрытия телеканала ТВ-6. Тогда много профессиональных журналистов остались без работы. «Костяк» новой телекомпании составили именно они. В тот же период времени Алексей Венедиктов приобрёл радиостанцию «Арсенал» как «подстраховку» на случай закрытия «Эхо Москвы». Он же и возглавил новое радио.
В 2006 Алексей Алексеевич попробовал себя в качестве телеведущего: вместе со Светланой Сорокиной он вёл передачу «В круге света» на канале «Домашний», имевшую высокие рейтинги.
А в следующем году медиазвезда становится членом совета директоров радиокомпании «Эхо Москвы», имея в своей собственности 18 % акций.
Известного журналиста считают оппозиционером. Он часто критикует власть, что не раз становилось поводом для конфликтов с её представителями, в том числе и наивысшего звена. Президент Владимир Путин определил Алексея Венедиктова как врага. Как-то в разговоре с ним он сказал: «Враги прямо перед тобой, ты с ними воюешь, потом заключаешь перемирие, и всё ясно. Предателя нужно уничтожить, раздавить. Знаете, Алексей, вы не предатель. Вы - враг».
Алексей Венедиктов - постоянный член делегации России на Парламентской ассамблее Совета Европы в Страсбурге. А ещё он является одним из авторов декларации «Московская хартия журналистов». Есть у журналиста и немало наград, среди которых медаль ордена «За заслуги перед Отечеством», французский орден Почетного легиона и премия «Лучшие перья России».
Известен Венедиктов и как телеведущий. В его арсенале несколько авторских программ, самые рейтинговые из которых «Без посредников», «Эхо недели», «Прямая речь», «48 минут» и «Безвластие».
Зимой 2014 года журналист посетил киевский Майдан. Он заявил, что для вышедших на акцию протеста украинцев евроинтеграция - это мечта. А Виктор Янукович эту заветную мечту украл и предал свой народ, за что и получил народный бунт.
Алексей Венедиктов встал на сторону Украины и спрогнозировал присоединение Крымского полуострова к Российской Федерации. А ещё «нарисовал» подобный сценарий для нескольких областей юго-востока Украины.
Семья Алексея Венедиктова
Жена - Елена Ситникова, родилась в Москве в 1969 году, в 1992 году окончила факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ, работает на радиостанции «Эхо Москвы» с 1993 года, они поженились в апреле 1998 года. У супругов есть сын Алексей (род. 2000).
Медаль Совета Безопасности Российской Федерации (1998 год)
2 марта не только день рождения первого и последнего президента СССР Михаила Горбачева, не только выборы нового президента России, но и решение судьбы главного редактора "радиостанции мирового значения", как называет "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов. Алексей Алексеевич правит "Эхом" 10 лет. Накануне больших перемен в стране и на радио корреспондент "Труда" Катерина МИГУЛИНА встретилась с Алексеем Венедиктовым."ИЩУ ФОРМАТ ПРОГРАММЫ ДЛЯ ВВП"
- Алексей Алексеевич, как на "Эхе" проходят выборы?
- Главного редактора избирает ассамблея журналистов, потом его утверждает совет директоров. До 29 февраля любые 5 журналистов и любой акционер, который владеет или контролирует 3% акций "Эха Москвы", могут выдвинуть свою кандидатуру, хоть Буша, хоть бен Ладена, и при письменном согласии она автоматически выносится на собрание журналистов. Меня в очередной раз выдвинули, я подписал согласие, и бумага ушла в избирательную комиссию. 2 марта я узнаю, один я или не один кандидат. Затем на собрании мы выступим, ответим на вопросы, и судьбу решит тайное голосование.
- Еще три года назад вы заявили, кто станет президентом страны. Какой вы дальновидный!
- Да, в 2005 году я назвал Медведева, но это был результат холодного расчета, а не ослепительной догадки. В обоих случаях меня интересует уровень протестного голосования. Те, кто голосует против Медведева, то есть за любого другого кандидата. В любом случае, если я наберу такой же процент голосов, сколько и Дмитрий Анатольевич, я буду доволен.
- Вы для своих сотрудников "отец родной"?
- Куда там! Каждый день, все 102 человека предъявляют мне претензии. Кому-то я не додал зарплату, кого-то несправедливо лишил эфира, на кого-то наорал, кого-то угрожал выгнать, кого-то не повысил. Я десять лет главный редактор. И если бы здесь остался кто-то, не обиженный мной, было бы странно.
- Недовольных много, но аудитория-то растет! Кажется, увеличилась на 20% ...
- На 14 - больше, чем инфляция. И это несмотря на то, что за последние три года вместо 4 разговорных радиостанций в Москве стало 12. То есть у нас теперь на 8 конкурентов больше! И мне все предрекали, что 20% аудитории я потеряю. Но у нас - прирост.
- А ваших людей не переманивают эти 8 новых радиокомпаний?
- Да, ушли, но немногие. Среди них первый главный редактор "Эха" Сергей Корзун. Он стал генеральным продюсером одной из конкурентных станций.
- Но дружеские отношения вы при этом поддерживаете?
- Мы не просто поддерживаем, Сергей сохранил свою передачу на "Эхе Москвы". Он классный журналист, и я не хочу его терять. Я вообще в этом смысле стервятник, шакал с крыльями: если вижу на горизонте хорошего журналиста, тут же его приглашаю.
- Вы хотели завлечь Познера? Почему он еще не у вас?
- Под Познера нужно делать особый формат, но мы с Владимиром Владимировичем не можем пока его найти. Мы с ним сидели, разговаривали - он согласен, я согласен, а не придумывается... Познер - это бренд, к тому же с инициалами ВВП! Пока что Познер согласился принять участие в нашем проекте, посвященном американским выборам под названием "49 минут".
- Кто еще украсит эфир "Эха" в ближайшее время?
- Мы находимся в состоянии переговоров с Леонидом Парфеновым. В принципе Леня сказал "да", но опять же, надо придумать формат. Леня - человек абсолютно блистательный. И неважно, что в нашей прошлой жизни было много всяких расхождений - профессиональных и политических. А с кем у меня их не было?! У меня с Доренко их, что ли, не было?!
- Вам никогда не отказывали журналисты, которых вы звали на работу?
- Отказывали, бывали в переговорном плане неудачи. В свое время на "Эхе" совершенно потрясающе стартовала Тина Канделаки. Тина - человек очень тонкой организации, с очень трудной судьбой. А сейчас вон какая успешная. Она очень хороший интервьюер, умеет расположить к себе самых разных людей, которые приходят в студию.
- Ну еще бы, она красивая женщина.
- Это радио, часто приходится вести беседу по телефону. Сейчас Тина очень загружена, и я предложил пропустить этот сезон. Я ей сказал: "Нет, дорогая, время от времени не годится: или ты приходишь на постоянку, или мы остановим процесс". Очень ценю людей, сделавших себя реально.
- Но и вы сделали себя сам.
- Ну что вы сравниваете, я московский мальчик с Покровских ворот, выросший в этой среде, учился с такими же пацанами. Мой сын тоже учится на Покровских воротах, ходит в свой несчастный первый класс. Мне не надо завоевывать Москву, мы кровь от крови московские, покровские. А Тина - человек, приехавший завоевывать Москву из далекой имперской провинции, государства, где тогда не было ни света, ни газа. Для нее это все чужое. А Парфенов?! Леня из Череповца Вологодской области.
- Много пришлых у вас?
- Много: и мальчики, и девочки - из Ростова, Новгорода, Красноярска, у меня здесь вся Россия. И даже из Петербурга - Ксения Басилашвили, дочь Олега Валерьяновича. Мы тоже не чужды веяниям моды.
- Вы хотите и Ксению Собчак заманить, как человека с трудной судьбой...
- Да, питерских нам не хватает. Мы даже встречались, обсуждали форматы. Та же история. Я абсолютно уверен, что Ксения - очень глубокий человек. Да, она выбрала такую маску, которая мне тоже не очень нравится, но я вас уверяю, что скоро она ее отбросит. С Ксюшей надо работать. С точки зрения задачи, рейтинга она успешна, она стала поколенческим символом, отражающим реальность. Ей подражают, ей завидуют, ее ненавидят, но нет равнодушных. И в принципе ей пора начать менять амплуа.
"ЕДУ К ТИМОШЕНКО ПОГОВОРИТЬ О ПЕТЛЮРЕ"
- "Эхо Москвы" называют "форточкой для интеллигенции", вы согласны с определением?
- Называйте хоть "форточкой", хоть "балконной дверью", хоть "окном в мир". У меня задача предоставить нашим слушателям некий набор услуг: информационных, дискуссионных, аналитических, развлекательных, образовательных. В этом смысле мы, конечно же, супермаркет. Вам не нравится Сергей Доренко? Слушайте Ксению Ларину. Не нравится Ларина? А у нас для вас Сергей Бунтман. У нас есть Евгений Киселев, Михаил Леонтьев, а вот господин Проханов, а еще есть я - сам себе любимый, мы представляем множество стилей и услуг. И 2,5 миллиона человек в день идут у нас на поводу.
- "Клиенты радиосупермаркета" обожают слушать именно Венедиктова.
- Слушатель хочет разного и непонятного, как у Стругацких - "они хотели непонятного"... У каждого ведущего "Эха" - свой фан-клуб.
- Вам интересно, когда и как вас слушают? В пробках, на работе, в ванне?
- Мы очень любим пробки, в пробках у нас повышается аудитория. У нас два прайм-тайма - утренний разворот - с 8.00 до 11.00 и вечерний - с 18.00 до 22.00. В это время "Эхо Москвы", которое среди 50 радиостанций, включая музыкальные, обычно держится на 8-й позиции, оказывается на 1, 2, 3-м местах. Мы ставили себе задачу обойти "Маяк" - и обошли, еще полгода назад.
- Ощущаете себя человеком на своем месте?
- Я абсолютно на своем месте. Мне нравится делать конструкции, которые приносят успех. Нравится быть успешным.
- Вы называете "Эхо Москвы" "радиостанцией мирового значения", но у вас же практически нет корпунктов на Западе.
- Мировое значение заключается в другом. По уровню цитирования мировыми агентствами и газетами "Эхо Москвы" - на первом месте. Цитируют наших гостей, наши новости. Я внимательно слежу за индексом цитирования.
- Какие у вас сегодня самые главные темы?
- Утро началось со встречи с премьер-министром Украины Тимошенко. Вечером - беседа с президентом Грузии Саакашвили, буду снимать с него эмоции и информацию. А главными темами занимается наша информационная служба, я туда не вмешиваюсь.
- Тимошенко на вас какое впечатление произвела?
- Очаровательная. Я поеду за ней в Киев, буду делать с ней интервью. Без скромности скажу, что я один из лучших интервьюеров в электронных СМИ. Особое умение расколоть человека, владеющего информацией, которую он не хочет давать, у меня со школьных времен, когда даже троечник у доски должен ответить на тройку, а не на двойку. Его надо раскалывать на то, что он знал, но забыл, учил, но вылетело. Главная задача - вытащить из него то, что он знает. Я думаю, мы с Юлией Владимировной договоримся и я поеду в Киев.
- На что вы хотите ее "расколоть"?
- Я хочу узнать про ее отношение к нашей общей истории, к таким людям, как Мазепа, Бандера и Петлюра. Я хочу узнать, что будет с границей России и Украины, когда последняя войдет в Евросоюз и придется вводить визы. Хочу выяснить, что будет с Крымом, расколом русской православной церкви, спросить, что она думает по поводу русского языка...
"Я УЗАКОНИЛ ДОМОГАТЕЛЬСТВА"
- Алексей Алексеевич, Путин должен вам орден дать за повышение демографии. У ваших сотрудников за 18 лет существования "Эха" родились, кажется, 18 детей...
- За последние три месяца на свет появились аж 6 малышей - просто какой-то демографический бум! Дети вылетают как пробки из бутылок! Я вынужден был объявить, что лимит на беременность в этом году исчерпан, так как некому работать. Все девушки осведомлены, что начинать интимную жизнь можно не раньше мая, чтобы уйти в декрет не раньше января. У меня сейчас из 68 сотрудниц 12 сидят в декрете!
- Ваша супруга Елена тоже работает вместе с вами?
- Да, она на "Эхе" делает передачу про сад и огород. В эфире она Ситникова, а по документам - Венедиктова.
- Когда Елена вышла за вас, вы уже были главным редактором?
- Мы поженились как раз в год моего избрания, хотя предложение я ей сделал до того. Поэтому я все время над ней подтруниваю, что она вышла замуж из корыстных побуждений.
- Это ваш первый брак?
- Да, и у меня, и у Елены - первый, хотя я старше на 14 лет.
- Как относитесь, если сотрудники заводят служебные романы?
- Моим приказом на "Эхе" узаконен харасмент (англ.- harassment) - сексуальные домогательства на работе. Хочешь - домогайся на здоровье! Стране нужны здоровые малыши! Как решить демографическую проблему, если люди все время проводят на работе?
- А вы могли бы своей супруге объявить выговор?
- Легко. Но не приходилось, так как Елена еще более педантичная и более добросовестная, чем я. Убежден, что родственники начальников, которые работают на том же предприятии, обязаны быть святее Папы Римского.
- Елена ведет передачу про сад-огород, а у вас дачи нет...
- И машины нет. Но дача есть у ее родителей, на каком-то 70-м километре, заросшая лопухами и крапивой, ну еще цветочками. Туда летом наш ребенок ездит отдыхать.
- А вы природу не любите?
- Я городской мальчик, цветок на асфальте, и мне, как и Марксу, "идиотизм сельской жизни" не близок. Я люблю Москву, Чистые пруды, живу в центре, недалеко от того места, где родился, и жить за городом не хочу. Мне там некомфортно. Это просто не мой ритм жизни, я окутан проводами, я урбанист до мозга костей. Единственное, на что я согласен, взять книжку и закрыть дверь, при этом мобильный рядом, компьютер включен, все экраны работают.
"ПЕРЕДАЧИ СОЧИНЯЮ В ПАРИЖЕ"
- Вы учились на вечернем. А почему так вышло?
- Недобрал полбалла, поступая на истфак пединститута, мне предложили пойти на вечерний. Начал учиться и работать в своей школе лаборантом, а потом 4 года был почтальоном.
- Пока вы разносили газеты и журналы, у вас не возникало предчувствия, что жизнь будет связана со СМИ?
- В 70-е годы ни у кого никаких предчувствий не было, и какие такие СМИ? О чем вы говорите? Просто было любопытство. Поскольку я еще обслуживал дома, где жили иностранные корреспонденты, туда приходила буржуазная пресса. Я окончил французскую школу и свободно читал газеты "Фигаро", журнал "Пари Матч". Поэтому каждый день мог сравнивать, что пишут наши и зарубежные газеты, в режиме реального времени. Это очень расширило мой кругозор.
- Как случилось, что вы попали на радио?
- Мои друзья Корзун и Бунтман летом 1990 года создали это радио и предложили мне поработать во время школьных каникул. Я согласился их выручить не более чем на две недельки, но мне так понравилось брать интервью...
- Где вы придумываете свои проекты?
- В основном в Париже. У меня там есть несколько кафе, совершенно уникальных, где я провожу часов по 15, и там придумываются основные передачи. Атмосфера творческая, и вокруг такие же люди, которые заняты своим делом. В Москве я узнаваем, люди подходят, говорят, либо как они меня любят, либо наоборот.
- У вас есть какой-то французский орден?
- Не просто какой-то, а орден Почетного легиона. Формально он дан для укрепления дружбы и взаимопонимания между народами России и Франции. Неформально - за то, что мы продвигали здесь французский шансон, французскую литературу, культуру, гастрономию. Так случилось, что все основатели "Эха"- я, Корзун и Бунтман - франкофоны.
НАШЕ ДОСЬЕ
Алексей Венедиктов родился 18 декабря 1955 года в Москве. Окончил вечернее отделение исторического факультета Московского пединститута. В армию не взяли из-за плохого зрения, минус 10. Работал почтальоном, учителем истории в школе. На "Эхо Москвы" пришел в возрасте 35 лет. Сначала работал корреспондентом, с 1998 года - главный редактор. Создал десятки авторских программ, сейчас ведет две из них - "Все так" и "48 минут". Жена Алексея Венедиктова Елена Ситникова окончила факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ, работает на "Эхе" с 1993 года, их сыну Леше 7 лет.
Его отец - Алексей Николаевич Венедиктов родился 7 декабря 1932 года, в 1950 году окончил Рижское Нахимовское военно-морское училище , в 1950 году поступил в Тихоокеанское высшее военно-морское училище имени С. О. Макарова , в 1955 году окончил 2-е Высшее военно-морское училище подводного плавания (Рига), был назначен на подводную лодку С‑91 162 бригады 33 дивизии подводных лодок Северного флота. 30 ноября 1955 года трагически погиб в штормовом море у берегов Камчатки в Авачинской губе . Лейтенант Венедиктов вызвался укрепить сходню , но большая волна смыла его за борт подводной лодки, а на него сверху полетела тяжёлая сходня и ударила по голове. 3 декабря 1955 года он был похоронен на Тарьинском кладбище на берегу бухты Крашенинникова .
Мать Алексея - Элеонора Абрамовна Дыховичная.
Дед со стороны отца - Николай Андрианович Венедиктов, 1910 года рождения, служил в НКВД .
Биография
После школы Алексей Венедиктов поступил на вечернее отделение исторического факультета МГПИ , одновременно с этим работал почтальоном. После окончания института в 1978 году в течение 20 лет работал школьным учителем, 19 из которых преподавал историю в средней общеобразовательной школе № 875 города Москвы .
Также преподавал в конце 1970-х в средней школе № 177.
На радиостанции «Эхо Москвы» работает с августа 1990 года . Начинал с должности газетного обозревателя и корреспондента (в частности, был в Белом доме во время противостояния президента Бориса Ельцина и Верховного Совета), затем стал политическим обозревателем, возглавил информационную службу и, наконец, в феврале 1998 года был избран на пост главного редактора радиостанции.
Венедиктов так рассказал о том, как он попал на «Эхо», и о своей первой работе:
Владеет 18 % акций ЗАО «Эхо Москвы» . Член Общественного совета при Министерстве обороны Российской Федерации . С 2016 года - член Общественной палаты Москвы. В 2016 году - председатель Общественного штаба Москвы по наблюдению за выборами депутатов Государственной Думы ФС РФ VII созыва .
Владеет французским языком .
Фирменный стиль Алексея Венедиктова - пышные кудри, борода и клетчатые рубашки.
С октября 2015 года - владелец исторического журнала "Дилетант " .
Семья
Жена - Елена Ситникова, родилась в Москве в 1969 году, в 1992 году окончила факультет вычислительной математики и кибернетики МГУ , работает на радиостанции «Эхо Москвы» с 1993 года, они поженились в апреле 1998 года. У супругов есть сын Алексей (род. 2000) .
Награды и премии
Отношения с Путиным
В августе 2008 года Путин вызвал 35 руководителей СМИ (в том числе Венедиктова) в свою резиденцию в Сочи и сделал последнему строгий выговор . Путину не понравилось то, как радиостанция «Эхо Москвы» освещала российско-грузинский конфликт в Южной Осетии . Путин достал стопку стенограмм передач «Эхо Москвы», на которых были основаны его претензии, и заявил: «Вам придётся за это отвечать, Алексей Алексеевич!» Венедиктов пообещал частично учесть замечания Путина в своей работе. Венедиктов также сказал, что не согласен с некоторыми из жалоб Путина.
В ноябре 2014 года в интервью журналисту Илье Азару Венедектов заявил следующее: «Я знаю только, что трижды Владимир Владимирович - последний раз в январе 2012 года - не дал закрыть „Эхо“ или уволить меня. В декабре 2011 года Медведев объявил мне увольнение, а через две недели после этого Путин предложил мне стать своим доверенным лицом» . Венедиктов отказался быть доверенным лицом Путина и Жириновского .
Взгляды
Его же самого определяют как «консерватора-неолиберала» . Является атеистом .
Напишите отзыв о статье "Венедиктов, Алексей Алексеевич"
Примечания
- // «Избранное». - 23 июня 2008
- журналу «Собеседник»
- submarinersclub.ru/1_1_60VVMYPP.PDF
- . Lenta.ru (9 сентября 2004). .
- . Новые Известия (25 июня 2004). .
- Александр Белановский . "Йод", 18.12.2015
- // Посольство Республики Польша в Москве, 31 июля 2014
- . NEWSru.com (16 сентября 2007). .
- / Путин поздравил Венедиктова с юбилеем!]
- (рус.) . Коммерсантъ (16 сентября 2007). .
Ссылки
- Венедиктов, Алексей Алексеевич в «Твиттере »
- на RuTube
- - статья в Лентапедии . 2012 год.
- на сайте Эхо Москвы
- на сайте Эхо Москвы
- газете «Русская мысль »
- . Лукаш Венерский, Интервью с главным редактором радиостанции «Эхо Москвы» Алексеем Венедиктовым
// inosmi.ru, 04.08.2016 (, Aleksiej Wieniediktow, Łukasz Wenerski, Nowa Europa Wschodnia 02/08/2016 20:40)
Андрей Пионтковский: , 11-08-2016 (18:19) - Первое интернет телевидение. . Первое Интернет Телевидение (2011 год). .
Отрывок, характеризующий Венедиктов, Алексей Алексеевич
Старик замолчал.– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Загрузка...
